Имя
«Откровения» или «Апокалипсиса» мы привыкли относить к одному
произведению — письму, в котором апостол Иоанн рассказывает
единоверцам о потрясающем видении, явившемся ему однажды на
острове Патмос. Сменяющие друг друга картины этого видения —
Господь Бог в окружении двадцати четырех старцев, снятие семи
печатей, семь ангелов с семью трубами, битва архангела Михаила
с драконом, семь чаш гнева, небесный Иерусалим — остаются в
памяти всякого, кто читает Откровение Иоанна, и среди всех
книг Священного Писания именно эта выделяется напряженностью
повествования, необычностью и загадочностью, и в первую
очередь через нее всегда хотелось людям проникнуть в будущее,
понять, что ждет наш мир. Недаром само греческое слово
«апокалипсис» вошло во многие языки как синоним мировой
катастрофы, гибели всего творения.
Но первоначально «апокалипсис» означало просто «раскрытие», а
в уточненном смысле — «раскрытие будущего, сокрытого от
людей»: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы
показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр. 1:1).
Однако не забудем и вот о чем. В канон Нового Завета входит 27
писаний. Это Евангелия, Деяния, Послания — и Апокалипсис
Иоанна. Четыре Евангелия и 21 Послание с первого же взгляда
выдают жанровое своеобразие; Деяния в Новом Завете одни, и
Апокалипсис один, но они также легко отличимы от Евангелий и
Посланий. Итак, перед нами четыре жанра первохристианской
литературы. Если мы проследим дальнейшее развитие этой
литературы, то найдем множество произведений, которые носят
имя «евангелий», «деяний и посланий», но не вошли в канон и
были большей частью не рекомендованы Церковью к чтению во
время богослужения, а часто и прямо запрещены.
Не
исключение тут и апокалипсисы, их мы тоже найдем среди
апокрифической литературы, но у этого жанра есть существенное
отличие. Евангелия и Деяния сложились как жанры в среде первых
христиан, и все апокрифические тексты такого рода берут за
основу канонические образцы - Апостольские послания тоже
обладают специфическими чертами, от которых не отказывались и
авторы апокрифов. Но практически ни один из позднейших
апокалипсисов не подражает Откровению Иоанна — мы находим лишь
некоторые общие черты. Объясняется это тем, что апокалиптика
сложилась как жанр до появления христианской литературы. И
более того: возникнув еще в эпоху Ветхого Завета и
сформировавшись в ее последние века, апокалиптика оказала
очень значительное влияние на тех людей, которые жили в Иудее
в одно время с Иисусом Христом и многие из которых стали
первыми христианами. В литературе раннехристианской жанр
откровения лишь продолжил свою жизнь. И до Апокалипсиса
Иоанна, и после него возникали такие писания, которые были
похожи в чем-то существенном; одни из них были более яркими и
оригинальными, другие — менее, и среди всех этих писаний
Иоанново Откровение предстает, можно сказать, одной из
высочайших вершин горного хребта.
Неповторимость Апокалипсиса Иоанна не означает, что должны
быть преданы забвению другие памятники иудейской и
христианской апокалиптики — напротив, благодаря столь
выдающемуся творению вся эта литература приобретает для нас
особый интерес.
* * *
Первые апокалиптические тексты иудаизма нужно искать в книгах
ветхозаветных пророков, ведь пророчество имеет более всего
сходства с апокалипсисом. Впрочем, следует сразу оговориться,
пророчество, пусть даже очень мрачное, каких множество у
Исайи, Иеремии, Иезекииля, у малых пророков, само по себе еще
не апокалипсис. Пророк предвидит и предрекает будущее,
апокалиптик же — «последние времена» и конец света. И если
пророк даже говорит о вмешательстве Самого Господа Бога,
которое приводит к торжеству праведного еврейского народа над
нечестивыми язычниками, то все-таки здесь еще не хватает
важнейшего элемента апокалиптики — не хватает эсхатологии. И
вот, при чтении книг пророков мы постоянно встречаемся с
футурологией (то оптимистической, то пессимистической), но
очень редко — с настоящей эсхатологией.
Не вдаваясь в обсуждение спорных вопросов библейской
хронологии, мы, тем не менее, можем уверенно сказать, что один
из первых текстов, где Ветхий Завет говорит языком
апокалипсиса, — это главы 24-27 в Книге пророка Исайи. Пророк
рисует страшную картину: «Господь опустошает землю и делает ее
бесплодною; изменяет вид ее и рассеивает живущих на ней...
Земля опустошена вконец и совершенно разграблена… Сожжены
обитатели земли, и немного осталось людей... Плачет сок
грозда; болит виноградная лоза... Прекратилось веселие с
тимпанами, умолк шум веселящихся; затихли звуки гуслей... В
городе осталось запустение, и ворота развалились... Земля
сокрушается, земля распадается, земля СИЛЬНО потрясена;
шатается земля, как пьяный, и качается, как колыбель, и
беззаконие ее тяготеет, на ней она упадет, и уже не встанет»
(Ис. 24:1-20).
Это уже не пророчество о судьбах Египта, Тир или Вавилона —
разрушение и запустение суждены всей земле! Но мучения этих
дней предвещаю наступление того дня, которого ожидали
праведники, страдавшие от засилья грешников — Дня Суда «На
пути судов Твоих, Господи, мы уповали на Тебе к имени Твоему и
к воспоминанию о Тебе стремилась душа наша» (Ис. 26:8).
Господь Сам низойдет на Сион, и тогда не только «цари будут
наказаны», но «покраснеет луна, и устыдится солнце» (Ис.
24:21-23). Суд совершится в Иерусалиме, но Бог явится сюда не
только для иудеев, но и для язычников. Он «сделает на горе сей
для всех народов трапезу из тучных яств, трапезу из чистых
вин, из тука костей» {Ис. 25:6). Люди будут судимы по делам их
— кара ждет нечестивцев, награда — праведников. Но что это за
кара, и что за награда? Ведь большая часть людей, живших на
земле со времен Адама, уже умерли — все равно, были они
добрыми или злыми. Очевидно, множество праведников должно
погибнуть и в последние дни, которые описывает пророк. И Книга
Исайи дает ответ на этот вопрос: тот, кто был предан Господу,
кто жил праведной жизнью, — они воскреснут для новой жизни:
«Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела... и земля
извергнет мертвецов» (Ис. 26:19). Но силам зла уже не
подняться — они останутся в преисподней, в мрачном Шеоле:
«Мертвые не оживут, потому что Ты посетил и истребил их, и
уничтожил всякую память о них» (Ис. 26:14).
Апокалипсис Исайи — очевидно, первое место в Библии, где ясно
сказано о воскресении мертвых. Во всем Пятикнижии об этом нет
ни слова; псалмы, говорящие об этом, позднего происхождения, и
только в 1 Книге Царств пророчица Анна, мать Самуила,
произносит в молитве: «Господь умерщвляет и оживляет, низводит
в преисподнюю и возводит» (1 Цар. 2:6). Но вера Анны в то, что
Бог может воскресить умершего, — это еще не обетование
всеобщего воскресения праведников, которое мы находим у Исайи.
Вообще, о Шеоле, месте обитания мертвых, в Ветхом Завете
говорится чрезвычайно скупо. Это место скорее напоминает
греческий Аид, как он изображен, например, в гомеровской
«Одиссее» — тени людей пребывают здесь, не претерпевая
мучений, но и не зная радостей; эту загробную жизнь и нельзя,
собственно, назвать жизнью. О преисподней не говорится и в
Книге Исайи; однако весть о грядущем воскресении должна была
вызвать в душах людей желание узнать, что ждет человека сразу
после его смерти.
Таким образом, пророчествуя о гибели мира, Божием суде и
воздаянии, состоящем в воскрешении праведников для новой
счастливой жизни, Апокалипсис Исайи обозначает основные темы
будущей апокалиптики, и в том числе Откровения Иоанна.
Другой древнейший апокалипсис — небольшая Книга пророка Иоиля,
которую считают одним из самых художественно совершенных
писаний Ветхого Завета.
Пророк описывает ужасное нашествие саранчи, знаменующее скорое
наступление Дня Господня — Страшного суда: Пришел на землю Мою
народ сильный и бесчисленный; зубы у него — зубы львиные, и
челюсти у него — как у львицы... Опустошено поле, сетует
земля; ибо истреблен хлеб, высох виноградный сок, завяла
маслина... Потому и веселье у сынов человеческих исчезло»
(Иоил. 1:6-12).
«Трубите трубою на Сионе и бейте тревогу на святой горе Моей,
да трепещут все жители земли, ибо наступает день Господень,
ибо он близок — день тьмы и мрака, день облачный и туманный:
как утренняя заря распространяется по горам народ
многочисленный и сильный, какого не бывало от века и после, не
будет в роды родов» (Иоил. 2:1-2).
В апокалиптическом видении пророка стаи саранчи обращаются в
полчища народа, идущего войной на Иудею и сметающего,
сжигающего, уничтожающего все на своем пути.' Это войско ведет
Сам Господь, грядущий судить народы. Пророк призывает
иудейский народ и священников принести покаяние прежде, нежели
настанет День Господень.
Пусть этот день «велик и страшен», но, в конечном счете, все
зависит от самих людей, от их сердец: «Раздирайте сердца ваши,
а не одежды ваши... Кто знает, не сжалится ли Он и не оставит
ли благословения, хлебного приношения и возлияния Господу Богу
вашему?» {Иоил. 2:13-14).
За Страшным судом в долине Иосафата, когда «солнце и луна
померкнут и звезды потеряют блеск свой» (Иоил. 4:15), Иоиль
видит пришествие Царствия Божия. Противники избранного народа
будут повержены, а «Иуда будет жить вечно, и Иерусалим — в
роды родов» {Иоил. 4:20). Но спасутся не только иудеи:
«Всякий, кто призовет имя Господне, спасется» (Иоил. 2:32).
Важнейшее пророчество этого древнего апокалипсиса — о
ниспослании на землю Святого Духа. Оно сбудется в день
Пятидесятницы, о нем вспомнит тогда апостол Петр: «Излию от
Духа Моего на всякую плоть» (Иоил. 2:28). В «Апокалипсисе
Исайи» и в Книге пророка Иоиля мы видим начало иудейской
апокалиптики. Но в этих ветхозаветных текстах еще нет ясного
взгляда на историю человечества как на путь к «последним
временам» и Страшному суду. Такой взгляд впервые встречаем мы
в Книге пророка Даниила. Во второй части этой книги
апокалиптический жанр не только впервые обрел завершенную
форму, но и нашел наряду с Откровением Иоанна самое
замечательное свое выражение.
В начале книги повествуется о том, как иудей Даниил,
находящийся в Вавилонском плену, разгадал, какой сон видел
царь Вавилона Навуходоносор и истолковал этот сон. Царю явился
огромный истукан с золотой головой, серебряной грудью и
руками, медным животом и бедрами и с ногами отчасти из железа,
отчасти из глины. Тут с горы сорвался сам собою камень, ударил
в истукана, и тот рассыпался вдребезги. Основной смысл
подробного истолкования сна таков. Царство Навуходоносора —
сильнее всех царств, но вслед за ним придут другие, более
слабые. И когда-нибудь «Бог небесный воздвигнет царство,
которое вовеки не разрушится и не будет передано другому
народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет
стоять вечно» (Дан. 2:44). Это первое место в Ветхом Завете,
где говорится впрямую о пришествии Царствия Божия, и именно
здесь показано, что человеческие империи, великие державы
преходящи — они сначала возвышаются и процветают, а потом
неизбежно клонятся к упадку и гибнут; но и сама эта смена
будет продолжаться не вечно — настанет время, и Бог положит
всем этим державам предел, установив на земле Свое Царствие,
ему же не будет конца.
Вполне вероятно, что это апокалиптическое пророчество было
действительно известно в VI в. до Р. X., а много позже, когда
оно в значительной части уже сбылось, к Книге Даниила было
присоединено несколько «видений», явившихся будто бы самому
пророку. Эта часть книги могла быть создана в годы жестоких
гонений на иудеев со стороны селевкидского царя Антиоха
Епифана — несчастный народ особенно нуждался тогда в благой
вести о конечности, преходящести земных государств и о
торжестве праведников над грешниками.
Мировые державы и их владыки предстают Даниилу в виде
разнообразных зверей, их голов, крыльев, рогов и зубов.
Появляются и исчезают лев (Вавилон), медведь (Персия), барс с
четырьмя головами (держава Александра Македонского и
эллинистические государства), затем — неизвестный зверь с
железными зубами и множеством рогов, которые вырастают и
исторгаются — это, очевидно, Рим.
В другом видении ведут борьбу друг с другом козел (Македония)
и овен (Персия); козел побеждает, потом у него вырастают
четыре рога (как раньше было с головами у барса), а от одного
из рогов появляется потом «небольшой рог», означающий Антиоха
Епифана — «царя наглого и искусного в коварстве» (Дан. 8:23).
Это видение толкует Даниилу архангел Гавриил. Он же объясняет
значение пророчества Иеремии о 70-летнем запустении Иерусалима
(Иер. 25:11 слл.): речь шла не о 70 годах, но о 70 «седминах»,
то есть должно пройти 490 лет — и тогда придет Мессия, или, по
Даниилу, «Сын человеческий» — имя, которым чаще всего будет
называть Себя Иисус Христос.
«Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как
бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к
Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы,
племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество
вечное, которое не прейдет, а царство Его не разрушится» (Дан.
7:13-14). В конце времен грядет борьба «Михаила, князя
великого, стоящего за сынов народа своего» (Дан. 12:1) с
врагами Господними. Эта апокалиптическая битва закончится
воскресением мертвых и спасением праведников. Гибель Антиоха
Епифана как бы не отделена у Даниила от этой последней битвы и
гибели богоборцев, но такая «туманная перспектива» — общая
черта всех пророческих книг и особенно апокалиптических
писаний. Да и в самом деле, до пришествия Иисуса Христа
оставалось менее двух веков — для истории это не так много.
Пророчества Книги Даниила хронологически завершают Ветхий
Завет. Те самые неполные два века, которые остались до земной
жизни Иисуса Христа, из Священного Писания выпали. И пусть для
мировой истории это небольшой отрезок времени, но для истории
иудейского народа 11-1 вв. до Р. X. — время, чрезвычайно
насыщенное событиями. Иудея освободилась из-под власти
Селевкидов и стала, наконец, независимой, но мир не пришел на
землю — усилились гражданские распри, а враги по-прежнему
грозили со всех сторон. Окрепнувшая Римская держава — прежде
союзница Иудеи в борьбе против сирийских Селевкидов —
подчинила себе маленькую страну, и недавно обретенная
независимость вновь отошла в прошлое. Затем более тридцати лет
правит в принадлежащей Риму Иудее царь Ирод, прозванный
Великим, но снискавший ненависть своего народа. Только конец
царствования Ирода захватывает уже Новый Завет.
Творения этой эпохи не вошли в Библию, однако литература не
умерла, и тем более продолжали жить и даже обострились
мессианские чаяния иудеев, Всякое крупное политическое событие
вызывает у народа чувство — Царство Божие при дверях! И именно
теперь расцветает иудейская апокалиптика, черпающая материал и
вдохновение из пророческих книг Писания и особенно, конечно,
из Книги Даниила.
Пожалуй, самый известный апокалипсис того времени — Книга
Еноха, которая была даже признана канонической в эфиопской
Церкви, благодаря чему и сохранилась до наших дней в целостном
виде. Впрочем, вполне вероятно предположение, что
первоначально отдельные части Книги Еноха были
самостоятельными произведениями (возможно, их было пять или
шесть). Но во всяком случае их объединение не могло быть
случайным, ибо вся книга в целом есть типичное произведение
иудейской апокалиптики, где гармонично сочетаются темы мировой
истории, кончины этого мира. Страшного суда, пришествия
Мессианского царства и загробного воздаяния. Дополнением
служат другие эзотерические темы — ангелология и астрология.
Почему знание сокрытого от простых смертных приписывалось
именно Еноху? В Книге Бытия об этом патриархе (седьмом от
Адама) говорится коротко, но многозначительно: «Ходил Енох
пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его». Кроме
того, сказано, что прожил Енох 365 лет (Быт. 5:23-24). В Книге
Иисуса, сына Сирахова, написанной незадолго до появления
апокрифа Еноха, говорится: «Енох угодил Господу и был взят на
небо, — образ покаяния для всех родов» (Сир. 44:15).
В апокрифе описано путешествие Еноха по загробному миру, где
праведники вкушают блаженство, а грешники терпят муки. Здесь
мы впервые сталкиваемся с идеей загробного воздаяния еще до
Страшного суда, сразу после смерти человека. Причем речь идет
не о кратком упоминании — Книга Еноха дает такие яркие картины
рая и ада, которые вывели тему «того света» на первый план во
множестве апокрифов, в раннехристианской и средневековой
литературе, наконец, в «Божественной Комедии» Данте.
Затем Еноху является Мессия: «Видели мы глаза Избранника
справедливости и веры, а справедливость будет в его дни, и
праведные, и избранные будут пред Его лицом без числа во веки
веков» (Книга Еноха 39:6). Мессия — не просто потомок Давида,
хотя называется Сыном человеческим (как у Даниила). Он есть,
несомненно, некое высшее существо: «Прежде чем звезды небесные
были сотворены, Его имя было названо пред Господом духов...
Он был избран и сокрыт пред Ним прежде, чем создан мир, и Он
будет пред Ним до вечности» (Книга Еноха 48:3-6). Конечно, это
не Богочеловек Нового Завета, а скорее ангел и, может быть,
высший из ангелов, подобный архистратигу Михаилу, предводителю
небесного воинства (ср. Книга Еноха 10:11-12). Помазанник
«идет с мириадами святых, чтобы совершить суд над ними
(людьми), и Он уничтожит нечестивых, и будет судиться со
всякою плотью» (Книга Еноха 2:9).
Грядущий Суд принесет славу «святым и избранным», но и
некоторые грешники могут надеяться на спасение, если
«обратятся и оставят дела рук своих» (Книга Еноха 50). Суд
Господень будет означать конец этого мира. Тогда воскреснут
мертвые, обновятся небо и земля, наступит эпоха земного
благоденствия. Люди облекутся «в вечную одежду жизни»,
уподобятся ангелам, приблизятся к Богу и Его Помазаннику и
получат доступ к самому Древу Жизни, Таков апокалипсис Еноха.
Автор книги верит в то, что история человечества' и конец этой
истории предопределены Богом, что закоренелым грешникам нет
прощения, что явление Мессии будет победоносным шествием
могучего воителя. Эти верования характерны для эпохи,
предшествующей явлению Иисуса Христа, они предопределяют
глубину противоречия между нарождающимся христианством и
представлениями большинства иудеев, живших в то время.
И все же чаяния Страшного суда и воскресения мертвых делают
Книгу Еноха посредницей между Ветхим и Новым Заветом — об этом
не следует забывать. Так называемая «енохическая» литература
должна была получить широчайшее распространение. Нам известны,
кроме эфиопской версии, фрагменты еврейских текстов Еноха,
найденных в Кумране, и славянский апокриф «Книга Еноха
Праведного». Все это разные тексты. Автор «Завещаний
двенадцати Патриархов» постоянно ссылается на писания Еноха,
но источник невозможно найти ни в одной из дошедших книг.
Видимо, было время, когда вся апокалиптика ассоциировалась с
именем патриарха, взятого Богом на небо.
Книга Еноха возникла в ту пору, когда иудеи вели войны за
независимость от державы Селевкидов. Эти войны завершились
изгнанием сирийских войск из Палестины и учреждением
независимого Иудейского государства. Евреи почувствовали, что
наступают новые времена и — как знать? — может быть, уже и
«последние времена». Если так, то народ, верующий в Единого
Бога, должен призвать к покаянию все прочие народы, должен
дать им шанс на спасение, о котором говорили книги пророков. И
вот, в Александрии, крупнейшем центре еврейской диаспоры,
получают распространение пророчества, приписываемые греческой
предсказательнице будущего Сивилле. Но истинный их автор —
явно не язычник, а иудей.
У Даниила и Еноха общая концепция истории — понимание ее как
регресса (от «золотого века» к общему упадку нравов и
ожесточению) — была, возможно, заимствована у Гесиода.
Впрочем, сам Гесиод мог находиться под каким-то восточным
влиянием. Но автора Книг Сивилл» прямо обращается к Гесиоду,
пересказывая греческие мифы, и одновременно — к Евгемеру,
рационально эти мифы истолковывая. Вслед за всемирным Потопом
совершается падение Вавилонской башни, затем в мире воцаряются
Кронос, Титан и Япет (они же — сыновья Ноя: Сим, Хам и Иафет),
после гибели титанов появляются одно за другим великие царства
— вплоть до Римской державы. Но близится развязка мировой
истории — множество пророчеств посвящены отдельным странам и
народам, их ожидают всевозможные кары — голод, чума,
землетрясения, войны. Такая судьба не минует и Рим. У
язычников — один выход: обратиться, покаяться. Но к кому
обратиться и перед кем покаяться? Псевдо-Сивилла рассказывает
о всемогущем Едином Боге и о том, как поклоняются Ему евреи —
избранный народ, ведущий святую жизнь вокруг Иерусалимского
храма. И евреев ждет еще немало бедствий, но если язычники
вновь ополчатся на них и придут разрушить Иерусалим, то у стен
города их ждет Страшный суд Господень:
«В этот-то час и
раздастся с небес голос Бога могучий
К диким и глупым народам, и суд начнется над ними,
Суд великого Бога, Который бессмертной рукою
Их умертвит. С высоты мечи огневые на землю
Он обрушит тогда; и огромные факелы будут
Всех людей освещать, внезапно средь них появившись.
И от Господней руки земля, что все порождает,
Тут сотрясется, и все затрепещут — рыбы морские,
Звери земные и птиц несчетные стаи и воды,
Также и души людей содрогнутся, как только увидят
Лик бессмертного Бога, — и ужас будет великий.
Гор высоких вершины, холмы и крутые обрывы
Он сокрушит, и черный всем взорам явится Тартар.
Полными трупов предстанут ущелья туманные в скалах,
Брызнет кровь из камней и вниз потоками хлынет...
...Будет судить Господь вас всех мечом и войною,
Пламенем и дождем, затопляющим землю, и серой,
С неба летящей, камнями огромными, градом ужасным
И умерщвленьем повсюду животных четвероногих.
Ясно люди поймут, что суд бессмертного Бога
К ним пришел, и тогда умирающих стоны и вопли
Землю всю огласят, и, лишаясь речи от страха,
Кровью умывшись своей, погибнут. И почва впитает
Кровь, а тела мертвецов разорвут ненасытные звери».
(Книги Сивилл III, 669-697)
Царство Божие, которое придет после суда, рисуется в образах
пророка Исайи (ср., например, Ис. 65:25) и Книги Еноха (Книга
Еноха 10:18-19) как рай земной. Тогда упразднятся язычество, и
«тогда к жилищу великого Бога с целого света дары принесут и
ладан воскурят» (Книги Сивилл III, 772-773).
Эти
пророчества неизвестного александрийского иудея положат, как и
Книга Еноха, начало целому направлению апокалиптической
литературы, причем от иудеев «примут эстафету» христиане — от
имени Сивиллы будут пророчествовать вплоть до средних веков.
Впрочем, этих текстов мы еще коснемся ниже.
Еще
один апокриф, относящийся ко времени независимости Иудеи
(вероятно, к началу I в. до Р. X.) — «Завещания двенадцати
Патриархов». Это произведение — по своему жанру не совсем
апокалипсис. Каждый из двенадцати сыновей Иакова перед смертью
дает наставления своим детям и близким о том, как они должны
жить, какие добродетели воспитывать в себе, каких грехов
избегать. Каждое «завещание» посвящено какой-то одной
добродетели или какому-то одному прегрешению в особенности. Но
взоры стоящих на пороге смерти старцев постоянно устремляются
в будущее, им открывается мессианская и эсхатологическая
перспектива. Кроме того, в Завещания Левия, Неффалима и Иосифа
включены видения этих патриархов, носящие ярко выраженный
апокалиптический характер. Таким образом, «Патриархи»
теснейшим образом связаны с иудейской апокалиптикой.
Во
всех «завещаниях» говорится о грядущем спасении, которое
должно произойти от колен Левия и Иуды, причем колено Левия —
то есть священники — ставится выше: «Мне (Иуде) дал Бог
царство, ему же (Левию) — священство, и подчинил царство
священству. Мне дал он то, что на земле, ему — то, что на
небесах» (Завещ. Иуды 21:2-З).
История человечества вновь предстает в виде седмин. В
последнюю седмину иудейское священство погрязнет в грехах и
будет уничтожено Богом: «Тогда восставит Господь священника
нового, коему все слова Господа откроются, и сам будет вершить
он суд правды на земле множество дней. И взойдет на небесах
звезда его... Озарит она землю, словно солнце, и истребит
всякий мрак из поднебесной, и настанет мир на всей земле... И
отверзнет он врата Рая и отвратит меч, угрожающий Адаму. И
даст он святым вкусить от Древа Жизни... И Велиара он свяжет и
даст власть детям своим попрать злых духов» (Завещ. Левия 18).
В те
дни должны воскреснуть Авраам, Исаак, Иаков и все сыновья
Иаковлевы, а за ними и другие праведники:
«В скорби скончавшиеся
восстанут в радости...
И в веселии побегут олени Иакова,
и орлы Израиля полетят в радости... и все народы
прославят Господа навеки» (Завещ. Иуды 25:4-5).
В
видениях патриархов мы встречаем и типично апокалиптические
картины: «Сотворит Господь суд над сынами человеческими- Когда
скалы рухнут, и солнце погаснет, и воды высохнут, и огонь
затаится, и всякое творение смутится, и незримые духи
истощатся, и ад лишится защиты своей... — тогда люди утратят
веру и будут упорствовать в неправедности своей, и за то будут
судимы и примут кару» (Завещ. Левия 4:1).
Рогатые и крылатые «звери», предстающие Неффалиму и Иосифу,
напоминают видения Даниила. Автор «Патриархов» неоднократно
дает отсылки на то, что он будто бы прочел в «Книге Еноха
Праведного», явно желая показать, что именно эсхатология
занимает его больше всего. В свою очередь «Патриархи»
послужили материалом для ранних христиан, которые исправили
ряд мест в тексте, приписав иудейскому Помазаннику черты
Иисуса Христа. В результате апокриф дошел до нас в виде
«комбинированного о иудейско-христианского откровения, являя
собой лучшее доказательство преемственности в древней
апокалиптике. Еще один интересный иудейский апокриф был создан
в Палестине после того, как римский полководец Гней Помпеи
явился с войском на Восток и положил конец независимости
Иудеи. Речь идет о «Псалмах Соломона» — сборнике песнопений,
приписанных сыну древнего псалмопевца царя Давида — царю
Соломону. В этом памятнике нет апокалиптической картины
будущих бедствий, их заменяют бедствия настоящего —
братоубийственная война под стенами Иерусалима и римское
нашествие. Автор псалмов просит Господа наказать грешников, к
которым относит не только языческих завоевателей, но и
нечестивых властителей Иудеи. Правление Хасмонеев вообще
воспринималось как временное — Писание говорило, что истинный
Царь-Помазанник должен быть из рода Давидова.
Самый
известный псалом — 17-й — рисует картину пришествия этого
Помазанника, который изгонит из Иерусалима всех язычников и
нечестивцев «и будет судить колена народа, освященного
Господом Богом его» (Пс. Сол. 17:26). Мессия будет владыкой не
только еврейского народа, но и всех прочих, которые придут,
дабы видеть «славу Господню, коею прославил его Бог» (Пс. Сол.
17:31).
Мессия — могущественный царь, но его сила — только от Бога:
«ибо он не возлагает
надежды на
коня, всадника или лук, и не копит себе золота и
серебра для войны, и не надеется на множество
людей в день битвы» (Пс. Сол. 17:33).
Через
весь сборник псалмов проходит мысль, что Суд Господень ждет
всех людей, но праведные (пусть и заблуждавшиеся порой) будут
наказаны («вразумлены») милостиво и воскреснут для вечной
жизни, грешники же осуждены на вечную погибель. В Псалмах
Соломона мы можем наиболее непосредственно наблюдать те
мессианские чаяния еврейского народа, на почве которых родится
вскоре вера в Господа Иисуса Христа.
Сохранился также один иудейский апокриф, который датируется
вполне определенно годами земной жизни Христа. Дошел он,
правда, с большими лакунами и только в поздней латинской
версии. Называется этот текст «Вознесение Моисея». Моисей
накануне смерти сообщает своему преемнику Иисусу Навину о том,
что ждет еврейский народ в будущем. История движется по
направлению к «временам обличения», о приближении которых
свидетельствует усиление зла на земле. Подобно Псевдо-Соломону
автор апокрифа также обличает современных ему иудейских
правителей и призывает к сопротивлению им, используя историю
мучеников времен Антиоха Епифана. Эта борьба должна приблизить
явление Царства Божия:
«И
тогда явится царствие Его во всяком творении Его. И тогда
диавол обретет конец, и печаль с ним отойдет. Тогда наполнится
рука ангела, утвержденного на небесах, и тотчас избавит он их
от врагов их. Ибо поднимется Небесный с престола царствия
Своего и выйдет из святого жилища Своего с негодованием и
гневом на сынов Своих. И задрожит земля и до пределов своих
сотрясется, и высокие горы понизятся и сотрясутся, и долины
падут, солнце не даст света, и во мрак обратятся рога луны и
сокрушатся, и все обратится в кровь, и круг звезд смешается, и
море отступит до бездны, и источники вод иссякнут, и реки
высохнут. Ибо восстанет великий Бог, единый и вечный, и явится
всем и отомстит народам и уничтожит всех идолов их. Тогда
блажен будешь ты, Израиль, и поднимешься ты на головы и на
крылья орлиные, и наполнятся они воздухом, и возвысит тебя Бог
и утвердит тебя в небе звездном в месте пребывания звезд»
(Возн. Моис. 10).
Когда
записывались эти пророчества, на земле жил уже Иисус Христос.
Ветхозаветные пророки предвидели, что явление Мессии не может
быть вполне сходным с приходом какого-то земного завоевателя.
Особенно показательна в этом отношении Книга Пророка Захарии:
«Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима:
се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий,
сидящий на ослице и на молодом осле» (Зад;. 9:9) — именно так
въедет в Иерусалим Иисус Христос. «На дом Давида и на жителей
Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на
Него, Которого пронзили, и будут рыдать о Нем, как рыдают об
единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце» (Зах.
12:10) — не о крестной ли муке Иисуса Христа это сказано и не
о том ли, как уверует в Него множество иудеев?
Но
многие пророчества, особенно апокалиптические, определенно
связывают пришествие Мессии со Страшным судом и концом света.
В пришествие Иисуса Христа Страшный суд и конец света не
наступили. И однако, эсхатологическое учение Самого Христа не
расходится в существенных чертах с иудейской эсхатологией. Об
этом свидетельствует первый христианский апокалипсис — слово
Христа к Его ученикам в 24-25-й главах Евангелия от Матфея.
«Восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут
глады, моры и землетрясения» (Мф. 24:7).
«И
вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст
света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные
поколеблются... Тогда восплачутся все племена земные и увидят
Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и
славою великою» (Мф. 24:29-30).
«Когда
же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые ангелы
с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред
Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь
отделяет овец от козлов» (Мф. 25:31-32).
«И
пойдут сии (грешники) в муку вечную, а праведники в жизнь
вечную» (Мф. 25:46).
Как один из признаков близости последних времен Иисус называет
«мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую
на святом месте» (Мф. 24:15, ср. Цар. 9:27). Когда Христос был
распят и вознесся на небеса, уверовавшие в Него стали ожидать
Его второго пришествия и Его суда (Деян. 1:11; / Фес. 1:10).
Но и в душах тех иудеев, которые не стали христианами,
продолжали жить эсхатологические тревоги и чаяния, достигшие
апогея в 60-е гг. I в. по Р. X. В эти годы Иудея поднимается
на борьбу против римского владычества, и многие восприняли эту
войну как несомненный признак приближения «последних времен».
Но в
те же самые годы было создано и Откровение Иоанна — великий
Апокалипсис христианства. Подробно останавливаться на
содержании и толковании этого выдающегося памятника мы здесь
не можем, но следует отметить основные черты его апокалиптики.
Откровение дается Самим Господом Богом Иисусу Христу, а Он
передает это откровение апостолу Иоанну, дабы тот открыл его,
в свою очередь, людям. Весь текст есть последовательность
видений Иоанна. Кончина мира предстает в виде казней,
насылаемых одна за другою на человечество, подобно казням
египетским. Вслед за этими казнями земной мир перестает
существовать как таковой и превращается в Царство Божие.
Накануне прихода Царства Божия в мир является Антихрист,
который воцаряется в мире, жестоко преследует христиан и
убивает двух свидетелей Бога — по обычному толкованию, Еноха и
Илию, — после чего терпит поражение в битве с воинством
Христовым.
Святые
праведники воскресают и царствуют со Христом тысячу лет. По
окончании этого тысячелетия сатана, вверженный живым в
огненное озеро, восстает оттуда и приходит с огромным войском
к стенам Иерусалима. Здесь сатану поражает огонь Господень и
теперь он уже никогда не может восстать из огненного озера. За
сим следует воскресение всех мертвых и суд Божий надо всеми.
Последнее, что видит Иоанн, — это вечный небесный Иерусалим,
город, озаренный славою Божией, а потому не имеющий
необходимости ни в солнце и луне, ни в храме. Этот новый
Иерусалим исполнен всяческой святости, и к нему собираются
народы со всей земли.
Антихрист у Иоанна — персонаж, «венчающий» собой исторический
регресс, подобно «презренному царю» у пророка Даниила, то есть
Антиоху Епифану (Дан. 11:21 слл.). Он предстает в виде
«зверя», совмещающего черты барса, медведя и льва. В то же
время его символ — «число человеческое» (666), которое должно
расшифровываться через числовое значение букв (еврейских или
греческих), но для непосвященных остается загадкой.
По-видимому, Иоанн подразумевал некоего гонителя христиан,
сходного с Антиохом Епифаном, — наиболее вероятно, римского
императора Нерона. Рим вообще должен вызывать праведный гнев —
эта держава предстает апостолу в виде женщины с надписью на
челе: «Тайна, Вавилон, мать блудницам и мерзостям земным»
(Откр. 17:5). Царство Антихриста есть логическое продолжение
греховного и безбожного Рима.
Гонения на христиан почти совпали по времени с войной в Иудее.
Одновременно шла гражданская война в самом Риме, где в течение
полутора лет сменилось четыре императора. Эти события должны
были порождать в сознании всех чаявших Царства Божия сходные
мысли.
Иудейская апокалиптика переживает в эту эпоху новый свой
расцвет. Через некоторое время после разрушения Иерусалима в
70 г. по Р. X. появилось произведение, определенно имеющее
общие черты с Откровением Иоанна. Это так называемая «Третья
Книга Ездры». Учитель еврейского народа Ездра (Эзра),
восстановивший Закон Моисеев после возвращения иудеев из
Вавилонского плена, не имеет, конечно, отношения к этому
произведению. Но его имя присвоено книге неслучайно: новое
разрушение Иерусалима впрямую ассоциировалось с событиями VI
в. до Р. X. Содержание книги вкратце таково. Находящегося в
Вавилоне Ездру смущает несоответствие униженного положения
евреев — избранного народа — и процветания жителей Вавилона —
города, наполненного грехом. Он обращается к Богу, прося
объяснения такой несправедливости. Ездре является ангел Уриил,
который дает понять усомнившемуся, что человек вообще не в
состоянии уразуметь пути Господня. В этой части Псевдо-Ездра
близок Книге Иова, где на мятеж униженного праведника следует
тот же самый ответ Бога. Но Иов, услышав голос Самого Господа,
умолк, Ездру же такой ответ не удовлетворяет — он полагает,
что задал не такой сложный вопрос. Ангел объясняет, что «этот
век», то есть мир, уже не может вместить милость Божию; он
сократился до такой степени, что воздаяние праведникам и
грешникам может произойти лишь после кончины мира. Ездра этим
также не удовлетворяется. Тогда Господь являет ему ряд
видений, которые и составляют основное содержание книги. Ездре
тяжело смириться с тем, что ему открывается, и это служит
поводом для новых видений, поэтому апокалипсис Псевдо-Ездры
дает очень подробную эсхатологическую картину и в каком-то
смысле может быть назван вершиной иудейской апокалиптики.
Сначала являются предзнаменования грядущего конца света:
«После третьей трубы внезапно воссияет среди ночи солнце и
луна трижды в день; и с дерева будет капать кровь, камень даст
голос свой, и народы поколеблются... Море Содомское извергнет
рыб... Часто будет посылаем с неба огонь... Сладкие воды
сделаются солеными... Умножится на земле неправда и
невоздержание. Одна область будет спрашивать другую соседнюю:
"не проходила ли по тебе правда...?" И та скажет: "нет"» (3
Езд. 5:4-11) «Однолетние младенцы заговорят своими голосами, и
беременные женщины будут рождать недозрелых младенцев через
три и четыре месяца, и они останутся живыми и укрепятся» (З
Ёзд. 6:21).
После
всех знамений придет Мессия, Сын Божий, и будет править
четыреста лет, причем, очевидно, в эти годы никто из людей не
умрет, а по истечении их умрут все, в том числе и Мессия.
Затем на семь дней на земле наступит «древнее молчание», после
чего начнется воскресение мертвых и Страшный суд. Судить людей
будет Сам Всевышний (а не Мессия), Который воздаст всем по
делам их. Тут не будет прощения грешникам, и никакие молитвы
за них не помогут. Ездра в отчаянии, ведь он понимает, что
праведников мало, а значит, и спасутся немногие. Он молит Бога
судить народ Израиля по делам праведников, а не грешников.
Господь отвечает на это, что люди сами виноваты в своем
нечестии, ибо им была дана свобода, они же ею злоупотребили.
Такая молитва и отказ в ответ на нее будет чрезвычайно
распространена как мотив в христианской апокалиптике.
Особое
видение Третьей Книги Ездры относится к мировой истории и
продолжает традицию Книги Даниила. Отличие в том, что все
головы и крылья этого видения символизируют персонажей истории
Римской державы. Последний правитель, о котором здесь
говорится в такой прикровенной форме, — это, вероятно. Нерва.
Конец династии Флавиев для автора книги служит признаком
близкой кончины мира. Явившийся из леса лев (Мессия) избавляет
людей от владычества жестокого орла (Рима). После всех видений
Ездра просит у Бога позволения наставить иудеев на путь
истинный. Он желает записать «все, что было соделано в мире от
начала, что было написано в законе Твоем, дабы люди могли
найти стезю и дабы те, которые захотят жить в последние
времена, могли жить» (3 Езд. 14:22).
Бог
дает Ездре в помощь пятерых мужей, и за сорок дней они
записывают 94 книги, семьдесят из которых должны быть
сохранены в тайне. Псевдо-Ездра вкладывает в уста Господа Бога
такие слова: «Ты не любопытствуй, как нечестивые будут
мучиться, но исследуй, как спасутся праведные» (3 Езд. 9:13).
Однако у других апокалиптиков этого времени преобладает
интерес именно к тому, что происходит в ином мире — и с
праведниками, и, в особенности, с грешниками.
Близко
по времени к Третьей Книге Ездры возникли апокрифы, известные
как «Откровение Варуха» и «Книга Еноха Праведного». Это
наиболее ранние памятники «енохического» типа, ведущие свое
начало от путешествия по загробному миру, описанного в
эфиопской Книге Еноха. При этом Псевдо-Варух имеет много общих
деталей с Псевдо-Ездрой.
Енох и
Варух совершают путешествие по ряду «небес», где видят
терпящих наказания грешников, блаженствующих праведников и
ангелов. Сопровождающие ангелы отвечают на вопросы взятых на
небо.
Читая
эти писания, обращаешь внимание на одну их особенность. С
одной стороны, это апокалиптика — людям открывается то, что
недоступно обычному познанию. С другой стороны,
нравоучительность в этих книгах часто превращается в
развлекательность, поскольку многие частности носят явно
фантастический характер.
Особенно хорошо это видно в «Откровении Варуха». Размеры ада,
подробности строительства Вавилонской башни и даже
физиологические особенности птицы Феникс — все это может
вызвать читательский интерес, а потому интересует и автора. У
Псевдо-Варуха нет и следа того трагизма, которым отмечены все
сцены откровения Ездры. Иудейская апокалиптика превращается из
пророческого жанра в нарративный.
Еще
лучше мы видим это в апокрифе II в. по Р. X. «Завещание
Авраама». Это произведение — часть своего рода трилогии,
состоящей из «завещаний» Авраама, Исаака и Иакова, где каждая
часть посвящена какой-то основной добродетели каждого из
патриархов (у Авраама это гостеприимство). Содержание апокрифа
вкратце таково. Праведный Авраам прожил почти тысячу лет, и
Бог желает взять его к Себе. С этой целью Он посылает на землю
архангела Михаила. Однако Авраам не хочет умирать и
отказывается идти с архангелом. Михаил возвращается на небо ни
с чем, но Бог вновь посылает его с тем же приказом. Авраам
старается оттянуть время и требует, чтобы архангел показал ему
«всю вселенную». В центральной, собственно апокалиптической
части книги Авраам с Михаилом и другими ангелами путешествуют
на колеснице над землей, а потом по небесам. По возвращении на
землю праведный старец вновь отказывается умирать. Тогда Бог
вынужден послать к Аврааму уже саму Смерть, которая хитростью
умерщвляет его. Ангелы возносят умершего на небо, к престолу
Господню.
Из этого пересказа уже видно, что апокалиптика Завещания
Авраама носит, так сказать, не вполне серьезный характер.
Истинно эсхатологические чаяния уступили место познавательному
интересу. Впрочем, надо отметить, что, начиная с эфиопской
Книги Еноха, этот интерес присутствовал в целом ряде
апокалиптических писаний.
В
«Завещании Авраама» примечательна картина Страшного суда,
который вершит первый земной мученик — Авель. Это суд первый,
он совершается, очевидно, сразу после смерти каждого человека.
Но предстоят еще два суда — двенадцати колен Израилевых и
Самого Господа Бога. Грехи и добродетели каждого человека
записаны в книгу, ангелы переписывают их и сравнивают, чего
было больше. Ангел Пируил (от греч. руг — огонь) испытывает
дела людей огнем: дела праведных остаются целы, дела грешников
сгорают.
Апокалиптическая традиция продолжает жить и в иудейском
сивиллизме. В конце I — начале II вв. по Р. X. созданы IV и V
песни из корпуса Книг Сивилл. IV песнь — вполне цельный
апокалипсис. Большую часть его занимает изложение мировой
истории, которая представляет собой череду царств, войн и
всяческих бедствий. Знамения последних времен — Иудейская
война с разрушением Иерусалимского храма, гражданская война
60-х гг. в Риме, извержение Везувия и, наконец, явление
«воскресшего» Нерона, который должен покорить Рим. Гневаясь на
людей за их нечестие. Господь уничтожает весь мир в огромном
пожаре. Затем следует воскресение мертвых, Страшный суд и
явление Мессианского царства для праведников.
В V
песни интересен новый способ иносказательного наименования
римских императоров. Теперь это уже не головы, рога и крылья,
а числовое обозначение по первой букве имени. Но самое
замечательное место здесь, да, пожалуй, и во всех Книгах
Сивилл, — это война созвездий, которая заканчивается их
всеобщей гибелью:
«Звезды родили войну —
Господь повелел им сражаться.
Вместо Солнца вовсю бушевало огромное пламя.
Лунный двурогий изгиб потерял свою прежнюю форму.
В битву вступила Венера, ко Льву на спину взобравшись;
Прямо в загривок Тельца Козерог молодого ударил,
Тот же за это лишил Козерог надежд на спасенье;
Дольше на небе сиять Орион Весам не позволил;
Дева судьбу Близнецов в созвездье Овна изменила;
Звезды Плеяд не взошли —
их пояс Дракон уничтожил;
В панцирь созвездия Льва наносить стали Рыбы удары;
Рак не сумел устоять, боясь больше всех Ориона;
Встал на свой хвост Скорпион,
перед Львом робея ужасным;
Пес помчался стремглав от огня палящего Солнца;
Гнев большого Светила заставил пылать Водолея.
Начал трястись Небосвод, пока не стряхнул воевавших.
Сильно разгневавшись, он с высоты на землю их бросил,
Так что, стремительно вниз в Океанские
воды сорвавшись,
Землю спалили огнем, а небо лишилось созвездий».
(Книги Сивилл V, 514-531)
История апокрифической литературы показывает, насколько близки
были воззрения и чаяния евреев и первых христиан, живших в I —
начале II вв. по Р. X. Такой вывод проставляется вполне
естественным, ведь христианство и вышло из среды палестинского
еврейства, однако между каноническими текстами Ветхого Завета
и писаниями Завета Нового различия весьма существенны. Они
бросаются в глаза тем более, что евангелисты и апостолы
(особенно, конечно, апостол Павел) постоянно это различие
подчеркивают и на нем настаивают. Сразу же видны и чисто
литературные, жанровые несходства. Но в апокрифах разница
часто сводится к локальным выпадам христианских авторов против
иудеев. Совпадения при этом принципиальны — это относится и к
представлениям о будущем мира, и к жанру, и к подробностям
самого разного рода, которые привлекали как иудейских, так и
христианских читателей. Особенно характерное явление —
использование иудейских текстов как христианского
назидательного чтения. С одной стороны, христиане использовали
ветхозаветные писания, не вошедшие в иудейский канон, такие
как две Книги Премудрости. Книгу Товит и т.д. С другой
стороны, иудейские апокрифы часто исправлялись и дополнялись
христианскими переписчиками и получали затем распространение
уже в новой среде, далеко за пределами Палестины.
Ярким
примером тут служат «Завещания двенадцати Патриархов». Еще в
начале XX века велись дискуссии относительно того, был ли
автор этой книги иудеем или христианином. На самом деле
памятник этот, конечно, ранний (как уже было сказано, начало I
в. до Р. X.), но он буквально испещрен вставками, которые
касаются преимущественно личности Мессии — то есть добавлено
имя «Иисус», подчеркнуто, что Мессия будет из колена Иуды (а
не Левия), упомянуто, что из колена Дана выйдет Антихрист, а к
перечню грехов падших иудеев обязательно добавляется главный
грех — распятие Христа. Благодаря такой переработке книга
обрела новую жизнь и сохранилась во множестве списков на
языках средневековья.
Христианские вставки мы встречаем и в других известных текстах
иудейского происхождения — Третьей Книге Ездры, Откровении
Варуха, Завещании Авраама.
Чем
меньше было в старых текстах специфически иудейских черт, тем
больший успех должны были иметь они у христиан. Именно это
объясняет широкое распространение христианского сивиллизма —
дополнений к тем апокалиптическим пророчествам иудеев, о
которых мы говорили выше. Призыв к язычникам обратиться к
Единому Богу и эсхатологические ожидания позволяли
христианским сивиллистам использовать все основные темы, и
даже отдельные фрагменты более ранних пророчеств.
Из
христианских писаний Сивиллы особенно значительна VIII песнь.
Как и у Псевдо-Ездры, основной исторический интерес автора
этой поэмы — судьба Римской державы. За свои бесчисленные
грехи Рим претерпит в конце времен жестокую кару, связанную с
явлением воскресшего Мессии. Затем Господь нашлет всяческие
бедствия на весь мир; завершатся они гибелью творения, включая
и звезды. Все это очень близко иудейским текстам Сивиллы.
Новизна поэмы в том, что явление Мессии описывается по
Евангелию, то есть как первое пришествие Иисуса Христа. К
сожалению, в тексте много пропусков и последовательность
изложения нарушена, поэтому не вполне ясно, придет ли Христос
вторично, и как Его второе пришествие будет связано с гибелью
мира.
Яркие
обличения грешников поэт вкладывает в уста Самого Господа
Бога. Интересно также место, где Бог и Слово (Христос) решают
вместе, как им сотворить мир и человека — до сих пор в
апокалиптике не встречалось подобных текстов.
К
началу II в. по Р. X. относится «Откровение Петра» —
апокалипсис, который до установления в IV в. канона Нового
Завета считался многими христианами подлинным и
богодухновенным писанием наряду с Откровением Иоанна.
Среди
рассмотренных нами апокалиптических книг Откровение Петра
смотрится гораздо более естественно, нежели Откровение Иоанна.
Первая часть апокрифа более всего напоминает слова о последних
временах Самого Иисуса Христа (Мф. 24-25), да и вообще в этой
части Откровение Петра очень близко евангельскому тексту. День
Страшного суда описан, однако, гораздо ярче и с характерными
для литературы этого времени подробностями.
Вторая
часть выдержана в «енохическом» духе — Христос показывает
Петру муки ада. Все грешники терпят муки по делам своим. Хотя
прямой связи между грехом и карой может не быть, но каждый
грех карается каким-то одним определенным образом. Казнями
ведают ангелы — Эсраил, Тартарух и другие.
Описанию ада противостоит картина, рисующая жизнь праведников
в раю, но об этом апокриф говорит скупо. Итогом видений
становится евангельское Преображение на горе Фавор, когда
Христос предстает во славе вместе с праведными Моисеем и
Илией. Так заканчивается Апокалипсис Петра.
Подводя итог рассмотрению апокалиптики I - II вв. по Р. X., мы
можем сказать, что писания ранних христиан остаются, в
основном, в традиции иудейской эсхатологии, но при этом сама
иудейская эсхатология претерпевает существенные изменения,
превращаясь постепенно в нравоучительную, познавательную, а
порой и развлекательную литературу.
Такой
сплав подлинной апокалиптики, дидактики и развлекательности
являют и более поздние христианские откровения, о которых нам
предстоит сказать теперь. Большинство дошедших до нас
христианских апокрифов трудно датировать сколько-нибудь
определенно. Достаточно уверенно молено утверждать, что
«Откровение Павла» было написано в конце IV в., а другие
сохранившиеся апокалипсисы принадлежат византийскому времени
(между V и Х вв.).
Откровение Павла ближе всего к Апокалипсису Петра. Основой для
создания этого апокрифа послужили слова апостола Павла: «Знаю
человека во Христе, который... (в теле ли — не знаю, вне ли
тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И
знаю о таком человеке..., что он был восхищен в рай и слышал
неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким
человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь... Впрочем,
если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу
истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более,
нежели сколько во мне видит или слышит от меня» (2 Кор.
12:2-6).
Как
сообщает автор апокрифа, откровение было найдено в основании
дома в Тарсе, где некогда жил апостол, три с лишним века
спустя после его смерти. Очевидно, имеется в виду, что Павел
пожелал оставить нечто из открытого ему Богом в тайне до
будущих времен. Вознесенный на небо Павел видит усопших
грешников и праведников. Описание ада и рая еще более
развернутое, чем в Откровении Петра. Особенно интересно
изображается то, как души после смерти покидают свои тела. За
душу умирающего борются добрые и злые ангелы — победа зависит
от числа добрых и злых дел человека, завершающего свой земной
путь. Отлетающая душа должна запомнить тело, в котором
находилась, чтобы вернуться туда в день воскресения мертвых.
Души предстают на суд Господа немедленно. Грешники встречаются
здесь с теми, кого они обижали при жизни, и вынуждены
сознаваться в своих преступлениях. Если обиженные еще живы,
душа обидчика содержится под стражей, пока те не умрут и не
явятся обличить ее. Увидевший многообразие адских мук Павел
горько плачет. Является архангел Гавриил, который «делает
смотр всем мукам». Гавриил и Павел вместе умоляют Бога
пожалеть грешников, и Господь позволяет несчастным отдыхать от
мучений «ночь и день святого Воскресения». Описание рая
значительно обстоятельнее, чем в Откровении Петра. Павел
встречает здесь Ноя, Авраама, Исаака, Иакова, Моисея и других
праотцев и пророков еврейского народа. Обращает на себя
внимание то, что изображаемый рай и есть тот сад Едемский, где
жили некогда Адам и Ева.
С
Откровением Павла сходен по сюжету апокриф «Откровение
Пресвятой Богородицы», перевод которого получил широкое
распространение на Руси под названием «Хождение Богородицы по
мукам». Пречистая, повествуется в апокрифе, пожелала узнать,
какие мучения терпят грешники после смерти. Явившийся Ей
архангел Михаил проводит Богородицу «по мукам», показывает Ей
все виды казней в разных частях ада.
Матерь
Божия поражена тем, какие страшные муки терпят христиане —
люди, уверовавшие в Ее Сына. Она просит Бога даровать
грешникам-христианам прощение или хотя бы послабление, но
Господь отказывается сделать это. Только по общей молитве
архангела Михаила, Богородицы и всех святых Бог соглашается
даровать грешникам «отдохновение в день Пятидесятницы», чтобы
они «славили Отца и Сына и Святого Духа».
Продолжение традиции Третьей Книги Ездры мы находим в
откровениях, носящих имена Ездры и Седраха. Пафос обоих
апокрифов в стремлении праведного, но смертного человека
познать пути бессмертного Бога — эта идея возвращает нас к
ветхозаветной Книге Иова- Особенно ярко она выражена в
Откровении Седраха, который желает не просто говорить с Самим
Господом, но и обвинить Его в страданиях людей. Конечно,
по-настоящему судиться с Богом Седрах не может, но он пытается
доказать, что грешники заслужили прощение — хотя бы потому,
что «жалок человек». Господь хочет поместить праведного
Седраха в рай, но тот отказывается: если не помилованы
грешники, он хочет страдать вместе с ними в аду.
Подобно герою Завещания Авраама Седрах не желает отдавать свою
душу ангелам, пока Бог не соглашается уступить: грешникам
достаточно теперь каяться в течение двадцати дней земной
жизни, чтобы заслужить прощение. Любопытно и добавление: «Если
же кто перепишет слово сие дивное, да не вспомянется тому грех
его во веки веков» (Откр. Седраха 16). Добившись уступки,
Седрах соглашается поселиться в раю.
Очень сходные сцены есть и в христианском Откровении Ездры. Но
автор этого апокрифа привлекает апокалиптическую традицию
более широко. В книге описан ад, причем Ездра спускается по
ступеням вниз, в глубь преисподней — этой черты в других
откровениях мы не находим. Упоминаются семьдесят седмин,
говорится об уничтожении мира. Замечателен портрет Антихриста:
«Лицо его видом походит на пашню, правый глаз — словно звезда
утренняя, другой — неподвижен. Рот его шириной в локоть, зубы
его размером в пядь. Пальцы его, словно серпы, след ноги его
равен двум пядям. На лбу же его — надпись: "антихрист"» (Откр.
Ездры 7).
Сохранился также апокалипсис, приписанный Иоанну Богослову. В
этом апокрифе больше общего с каноническим Откровением, чем во
всех прочих, но композиция здесь совершенно иная. Иоанн
беседует с Богом, будучи взят на небо с горы Фавор. Весь
апокриф состоит из вопросов апостола и ответов Бога. Видения,
столь характерные для новозаветного Апокалипсиса, почти
отсутствуют. В беседе подробно обсуждается все, что должно
произойти при кончине мира и после нее. Все это записано в
книге за семью печатями. Таким образом, «новому» Иоанну
божественные тайны раскрываются как бы полнее, чем «старому».
Все
ответы Господь сопровождает ссылками на Священное Писание, в
основном на Псалмы Давида. Вообще этот апокалипсис — несмотря
на вполне типичные картины светопреставления — самый
спокойный, обстоятельный, «информирующий», а не «поражающий»
читателя. Быть может, его автор хотел не только дополнить
каноническое Откровение, но и сделать его содержание более
доступным — отсюда такая «катехизисная» форма апокрифа.
* * *
В этой
статье мы дали беглый очерк иудейской и христианской
апокалиптики от книг Ветхого Завета до византийской эпохи. Но
то время, на котором мы остановились, — это еще не конец
апокалиптической литературы. В переводах на множество языков
она продолжала жить до Нового времени, а кое-где живет и
поныне, став органичной частью фольклора.
Вместе
с другими библейскими апокрифами откровения стали важной
составляющей мировой литературы, родившейся из проповеди
Евангелия. Вслед за Новым и Ветхим Заветом апокрифы вошли в
литературы самых разных народов — от Персии до Западной Европы
и от Эфиопии до России. Их никто не пропагандировал и не
насаждал — просто, воспринимая христианское учение, люди всего
мира желали узнать и понять больше, чем было сказано в
канонических текстах. Для этого им были нужны апокрифы. И
апокалиптика — уже неважно, иудейская или собственно
христианская — стала одним из самых любимых жанров этой
литературы. Утратилась напряженность эсхатологических
ожиданий, но о том, что будет «в конце времен» было интересно
узнать многим, а о том, что станет после смерти лично с ним, —
любому из людей. И не приходится удивляться, что из этих
«сокровенных книг» вышло одно из величайших творений
человеческого духа — «Божественная Комедия» Данте.
|